Жилъ-былъ попъ Толоконный лобъ. Пошелъ попъ по базару Посмотрѣть кой какого товару. На встрѣчу ему Балда Идетъ, самъ не зная куда. Говоритъ попу: что рано поднялся? Чего ты взыскался?» Попъ ему въ отвѣтъ: «Нуженъ мнѣ работникъ — Поваръ, конюхъ и плотникъ. А гдѣ найти мнѣ такого Служителя, не слишкомъ дорогаго?» Балда говоритъ: «Буду служить тебѣ славно, Усердно и очень исправно Въ годъ за три щелчка тебѣ по лбу; Ѣсть же мнѣ давай вареную полбу.» Призадумался попъ, Сталъ почесывать лобъ. Щелчокъ щелчку вѣдь розь — Да понадѣялся на русскій авось . Попъ говоритъ Балдѣ: «ладно; Не будетъ намъ обоимъ накладно. Поживи-ка на моемъ подворьѣ, Окажи свое усердье и проворье.»

Живетъ Балда въ поповомъ домѣ, Спитъ себѣ на соломѣ, ѣстъ за четверыхъ, Работаетъ за семерыхъ; До-свѣтла все у него пляшетъ, Лошадь запряжетъ, полосу вспашетъ, Печь затопитъ, все заготовитъ, закупитъ, Яичко испечетъ, да самъ и облупитъ. Попадья Балдой не нахвалится, Поповна о Балдѣ лишь и печалится, Попенокъ зоветъ его тятей; Кашу заваритъ, нянчится съ дитятей; Одинъ попъ лишь Балду не любитъ, Никогда его не приголубитъ, О расплатѣ думаетъ частенько. Время идетъ и срокъ ужъ близенько.

Попъ не ѣстъ, не пьетъ, ночи не спитъ. Лобъ у него заранѣ трещитъ. Вотъ онъ попадьѣ признается: Такъ и такъ, что дѣлать остается? Умъ у бабы догадливъ, На всякія хитрости повадливъ. Попадья говоритъ: «знаю средство, Какъ удалить отъ насъ такое бѣдство: Закажи Балдѣ службу, чтобъ стало ему не въ мочь, А требуй, чтобъ онъ ее исполнилъ точь въ точь; Тѣмъ ты и лобъ отъ расправы избавишь, И Балду-то безъ расплаты отправишь.» Стало на́ сердцѣ у попа веселѣе: Началъ онъ глядѣть на Балду посмѣлѣе. Вотъ онъ кричитъ: «поди-ка сюда, Вѣрный мой работникъ Балда. Слушай: платить обязались черти. Мнѣ оброкъ до самой моей смерти Лучшаго бъ не надобно дохода, Да есть на нихъ недоимки за три года. Какъ наѣшься ты своей полбы, Собери-ка съ чертей оброкъ мнѣ полный.»

Балда, съ попомъ понапрасну не споря, Пошелъ, да и сѣлъ у берега моря; Тамъ онъ сталъ веревку крутить, Да конецъ ея въ морѣ мочить. Вотъ изъ моря вылѣзъ старый бѣсъ, «Зачѣмъ ты, Балда, къ намъ залѣзь?» — Да вотъ веревкой хочу море морщить, Да васъ, проклятое племя, корчить. — Бѣса стараго взяла тутъ унылость. «Скажи, за что такая немилость?» — Какъ за что? Вы не платите оброка, Не помните положеннаго срока, Вотъ ужо будетъ намъ потѣха, Вамъ, собакамъ, великая помѣха! «Балдушка, погоди ты морщить море, Оброкъ сполна ты получишь вскорѣ. Погоди, вышлю къ тебѣ внука.» Балда мыслитъ: «этого провесть не штука!» Вынырнулъ подосланный бѣсенокъ, Замяукалъ онъ, какъ голодный котенокъ. «Здравствуй, Балда мужичекъ; Какой тебѣ надобенъ оброкъ? Объ оброкѣ вѣкъ мы не слыхали, Не было чертямъ такой печали; Ну, такъ и быть — возьми; да съ уговору, Съ общаго нашего приговору — Чтобы впредъ не было никому горя: Кто скорѣе изъ насъ обѣжитъ около моря, Тотъ и бери себѣ полный оброкъ, Между тѣмъ приготовятъ тамъ и мѣшокъ.»

Засмѣялся Балда лукаво: «Что это ты выдумалъ, право? Гдѣ тебѣ тягаться со мною, Со мною, съ самимъ Балдою? Экаго послали супостата! Подожди-ка моего меньшаго брата.» Пошелъ Балда въ ближній лѣсокъ, Поймалъ двухъ зайцевъ, да въ мѣшокъ. Къ морю опять онъ приходитъ; У моря бѣсенка находитъ. Держитъ Балда за уши одного зайку: «Попляши-ка ты подъ нашу балалайку; Ты, бѣсенокъ, еще молоденекъ, Со мною тягаться слабенекъ — Это было бъ лишь времени трата, Обгони-ка сперва моего брата. Разъ, два, три! Догоняй-ка.» Пустились бѣсенокъ и зайка: Бѣсенокъ по берегу морскому, А зайка въ лѣсокъ до дому. Вотъ, море кругомъ обѣжавши; Высунувъ языкъ, мордку поднявши, Прибѣжалъ бѣсенокъ, задыхаясь, Весь мокрешенекъ, лапкой утираясь, Мысля: дѣло съ Балдою сладитъ.

Глядь — а Балда братца гладитъ, Приговаривая: «братецъ мой любимый, Усталъ, бѣдняжка! отдохни родимой.» Бѣсенокъ оторопѣлъ, Хвостикъ поджалъ, совсѣмъ присмирѣлъ, На братца поглядываетъ бокомъ. «Погоди», говоритъ, «схожу за оброкомъ.» Пошелъ къ дѣду; говоритъ: «бѣда! Обогналъ меня меньшой Балда!» Старый бѣсъ сталъ тутъ думать думу; А Балда надѣлалъ такого шуму, Что все море смутилось, И волнами такъ и расходилось. Вылѣзъ бѣсенокъ. «Полно мужичекъ, Вышлемъ тебѣ весь оброкъ — Только слушай: видишь ты палку эту! Выбери себѣ любую мѣту — Кто далѣе палку броситъ, Тотъ пускай и оброкъ уноситъ. Что жъ? Боишься вывихнуть ручки? Чего ты ждешь?» — Да жду вонъ этой тучки: Зашвырну туда твою палку, Да и начну съ вами, чертями, свалку. — Испугался бѣсенокъ, да къ дѣду Разсказывать про Балдову побѣду;

А Балда надъ моремъ опять шумитъ, Да чертямъ веревкой грозитъ. Вылѣзъ опять бѣсенокъ: «что ты хлопочешь, Будетъ тебѣ оброкъ, коли захочешь....» — Нѣтъ, говоритъ Балда, Теперь моя череда — Условіе самъ назначу, Задамъ тебѣ, враженокъ, задачу. Посмотримъ, какова у тебя сила! Видишь тамъ сивая кобыла? Кобылу подыми-ка ты, Да неси ее полверсты; Снесешь кобылу — оброкъ ужъ твой; Не снесешь кобылы — анъ будетъ мой.» Бѣдненькій бѣсъ Подъ кобылу подлѣзъ, Понатужился, Понапружился, Приподнявъ кобылу, два шага шагнулъ, На третьемъ упалъ, ножки протянулъ. А Балда ему: «глупый ты бѣсъ, Куда ты за нами полѣзъ? И руками снести не смогъ, А я, смотри, снесу промежъ ногъ.»

Сѣлъ Балда на кобылу верхомъ, Да версту проскакалъ, такъ что пыль столбомъ Испугался бѣсенокъ, и къ дѣду Пошелъ разсказывать про такую побѣду. Дѣлать нечего — черти собрали полный оброкъ, Да на Балду взвалили мѣшокъ. Идетъ Балда, покрякиваетъ, А попъ, завидя Балду, вскакиваетъ, За попадью прячется, Со страху корячится. Балда его тутъ отыскалъ, Отдалъ оброкъ, платы требовать сталъ. Бѣдный попъ Подставилъ лобъ. Съ перваго щелчка — Прыгнулъ попъ до потолка, Со втораго щелчка — Лишился попъ языка, А съ третьяго щелчка — Вышибло умъ у старика. А Балда приговаривалъ съ укоризной: «Не гонялся бы ты, попъ, за дешевизной!...»